Напомним, ставки платы за образование отходов и выбросы/сбросы были утверждены в 2018 году. Ежегодно кабинет министров повышает их на уровень индексации потребительских цен. В 2021 году из-за экономического кризиса, вызванного пандемией, плата не индексировалась. Поэтому в марте 2022 года Правительство приняло решение ввести коэффициент 1,19 с целью «нагнать» рост цен сразу за два года.
Плату за НВОС, которая будет рассчитана в 2023 году, Минприроды планирует взимать с коэффициентом 1,26 — то есть на 6% больше, чем в уходящем году. Учитывая, что в целом по России природопользователи перечислили в бюджет за НВОС 19,7 млрд рублей в 2021 году, дополнительные доходы в 2024 году могут составить 1,2 млрд (плата взимается до конца первого квартала последующего за отчётным годом).
Размер платы за 2022 год пока непонятен, учитывая санкционное давление на российскую экономику и сокращение производства в отдельных отраслях. По оценке Росприроднадзора, за семь месяцев текущего года она составила 12,3 млрд.
Также, как следует из пояснительной записки к проекту постановления Правительства, подчинённые министра Александра Козлова считают, что «размер ставок платы в настоящее время является существенно заниженным», отчего требуют «системного пересмотра». Поэтому Минприроды планирует заказать очередную (если не ошибаемся, аж четвёртую за последние 10 лет) научно-исследовательскую работу «по формированию новых подходов к определению размера ставок за НВОС и взиманию платы в целом».
Рискнём посоветовать коллегам не пытаться обосновать какие-либо ставки (ибо сделать это доказательно нет никакой возможности), а пересмотреть саму природу платы за НВОС. Ведь до сих пор в российском экологическом праве применяется методология расчета и взимания платы, разработанная для иного экономического механизма, что применялся в 1991—2001 годах, когда получаемые от предприятий средства использовались ими же для строительства очистных сооружений и иных мероприятий по снижению НВОС через систему экологических фондов. Сегодня же плату перечисляют конкретные лица, оказывающие негативное воздействие, а расходуются бюджетные средства на ликвидацию экоцидных последствий на государственных или бесхозяйных объектах, что весьма нелогично.
Единственным разумным выходом реформирования этой ущербной модели взимания экоплатежей могло бы стать решение о системном пересмотре подхода к плате за НВОС: ее нужно рассчитывать, предъявлять и депонировать на счете плательщика, который сможет расходовать средства (по согласованию с контрольным органом) исключительно на природоохранные мероприятия по снижению выбросов/сбросов и образование отходов конкретного природопользователя.
Подобная реформа и отказ от квазифискальной природы платы за НВОС могли бы стать действительно прорывным решением для уменьшение негативного воздействия на экологию России, плюс заслужить поддержку бизнеса, который получит стабильный источник финансирования модернизации своих производств.
ИСТОЧНИКgreenserpent